Эдмунд Гуссерль (нем. Edmund Husserl, 8 апреля 1859, Просснице, Моравия (Австрия) — 27 апреля 1938, Фрайбург) — немецкий философ, основатель феноменологии.
Происходил из еврейской семьи. Учился в Берлине у математика Вейерштрасса и в Вене у психолога и философа Брентано. В 1886 г. Гуссерль вместе с невестой принимают протестантское вероисповедание, в 1887 г. оформляют брак, после чего Гуссерль устраивается преподавать в университете в Галле.
Его первые публикации были посвящены проблемам основания математики («Философия арифметики», 1891) и логике («Логические исследования», I, 1900, II, 1901). «Логические исследования» становятся первой книгой нового направления философии, открытого Гуссерлем, — феноменологии.
Начиная с 1901 г. он встречает в Геттингене и Мюнхене доброжелательную атмосферу и своих первых единомышленников (Райнах, Шелер, Пфендер). Именно в этот период он публикует программную статью в «Логосе» — «Философия как строгая наука» (1911) и первый том «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913).
В 1916 г. он получает кафедру во Фрайбурге, которую до него занимал Риккерт.
Мартин Хайдеггер, самый способный ученик Гуссерля, редактирует его «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени» (1928). Затем последовательно выходят в свет «Формальная и трансцендентальная логика» (1929), «Картезианские размышления» (по-французски, 1931), «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1936).
Несмотря на враждебность, которой окружил его нацистский режим, Гуссерль не эмигрировал. Он умер во Фрайбурге в 1938 г. от плеврита. Его бельгийский ученик Ван Бреда, опасаясь гитлеровского антисемитизма, перевез в Лувен библиотеку и неизданные работы Гуссерля.
Разобранный архив Эдмунда Гуссерля в Лувене насчитывает сорок тысяч неизданных листов (частично стенограммы), которые публикуются в полном собрании сочинений — Гуссерлиане.
Доминанты его мышления
Философская эволюция Гуссерля, несмотря на страстную его преданность одной идее (а может именно благодаря этому), претерпела целый ряд метаморфоз. Однако неизменным оставалась приверженность к следующему:
1. Идеал строгой науки.
2. Освобождение философии от случайных предпосылок.
3. Радикальная автономия и ответственность философствующего.
4. «Чудо» субъективности.
Гуссерль апеллирует к философии, способной, по его мысли, восстановить утраченную связь с глубочайшими человеческими заботами. Он не удовлетворяется строгостью логических и дедуктивных наук и усматривает главную причину кризиса науки, а также европейского человечества в неумении и нежелании логики и математики поворачиваться к проблемам ценности и смысла. Радикальная строгость, которая при этом подразумевается, есть попытка дойти до «корней» или «начал» всего знания, избегая всего сомнительного и принимаемого на веру. Решившемуся на такое предстояло глубокое понимание своей ответственности. Эту ответственность невозможно перепоручить кому бы то ни было. Тем самым она потребовала полной научной и моральной автономии исследователя.
Как писал Гуссерль, «истинный философ не может не быть свободным: сущностная природа философии состоит в её крайне радикальной автономии». Отсюда и внимание к субъективности, к неустранимому и фундаментальному миру сознания, понимающего собственное бытие и бытие других. Надо сказать, что жизнь и научная деятельность Гуссерля полностью соответствовали самым строгим требованиям автономии личности, критицизма мысли и ответственности перед эпохой. Эти сильные качества импонировали многим ученикам, в плодотворном сотрудничестве которых и сложилось феноменологическое движение. Все ученики сохраняли неизменное уважение к тому, кому они были обязаны началом своего мышления, хотя никто из них долго за Гуссерлем не следовал.
Эволюция его идей
Можно выделить три основных периода в развитии Гуссерлевой философии:
1. Ранняя или дескриптивная феноменология.
2. Зрелая, чистая или трансцендентальная феноменология.
3. Поздняя феноменология или философия «жизненного мира».
1. Критика психологизма, который выводил все логические законы и принципы из психологических феноменов, раскрывает суть ранней феноменологии. Этот период представлен двумя томами «Логических исследований». Гуссерль исходно обосновывает тезис о том, что логика не занимается действиями, которыми мы образуем наши концепции, суждения, умозаключения и т. д. Логика исследует результаты этих действий, т. е. такие «идеальные» сущности, как понятие, пропозиция, следование. Также для логики не характерно понимание самоочевидности как чувства или психологического переживания, но только как выявление условий, при которых такое переживание может возникнуть в принципе.
Вывод о необходимости анализа и описания самостоятельных структур чистой логики, не сводимых к некоторым частным основаниям (например, психике), приводит Гуссерля к идее особой формы опыта, в которой нам даются логические явления. Вопрос, «каким образом мы можем знать о законах логики?» потребовал особой дескриптивной психологии, в задачу которой входил бы анализ различных типов мышления, различных форм и степеней интуитивного сознания и способов их символической и прямой репрезентации. Доказательство достоверного изучения фактов или феноменов сознания Гуссерль усматривал в параллельности структур субъективного акта и его объективного коррелята. Причем эта параллельность не вносится каким-то довеском к сознанию, а является сущностной его характеристикой, без которой и акт сознания и его объект оказываются лишь абстрактными и метафизическими конструкциями. Это универсальное свойство сознания Гуссерль назвал «направленностью на объект» или интенциональностью.
Интенция по Гуссерлю отнюдь не пассивна: она синтезирует и соотносит поток данных таким образом, что мы воспринимаем в той или иной степени идентичный объект и даже можем интуитивно восполнить отсутствующие компоненты. Так, фронтальный вид дома вкупе с отбрасываемой им тенью позволяет воспринять трёхмерный образ и предположить наличие задней стены, которой не видно. Всё это напоминает трансцендентальный синтез у Канта, однако без идеи априорных форм и сомнительного предположения о существовании вещей в себе.
Окончательной проверкой всякого знания для Гуссерля была феноменологическая интуиция или непосредственное усмотрение сущности. Это подразумевает схватывание таких общих понятий как «единство», «число», «подобие», которым не могут соответствовать чувственные данные. Такая позиция отличается от платоновского «припоминания». Интуирование, по Гуссерлю, заключается в последовательном раскрытии и тщательной проверке всех отношений, в которых могут участвовать общие сущности.
2. Вскоре для Гуссерля стало очевидно, что в поисках Восточной Индии чистой логики он открыл целый континент — Америку чистого сознания. Это открытие ознаменовало начало второй и самой славной фазы феноменологии, которая теперь претендовала на окончательный фундамент и критику всего знания. Знаменитый очерк Гуссерля о философии как строгой науке стал манифестом этой новой философской дисциплины для широкой публики; для последователей же предназначались многочисленные лекции, семинары и незавершённые «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии». В них Гуссерль формулирует свой «принцип всех принципов», принцип «самоданности»:
Любое дающее из самого первоисточника созерцание есть законный источник познания, и все, что предлагается нам в «интуиции» из самого первоисточника, нужно принимать таким, каким оно себя даёт, но и только в тех рамках, в каких оно себя даёт.
Как принимать данное «таким, каким оно себя даёт», Гуссерль поясняет в другом месте:
… не гнаться дедуктивно за конструкциями, не имеющими отношения к предмету данного вопроса, но выводить всё знание из его первичного источника, из аутентично усмотренных принципов, понимаемых как усмотрения; не отвлекаться ни на какие предрассудки, ни на какие словесные противоречия или вообще на что бы то ни было во всем мире, даже на то, что называют «точной наукой», но взамен отдавать должное всему тому, что представляется ясным и что тем самым составляет «подлинное», или предшествует всем теориям, или устанавливает предельные нормы.
Однако разве феномены не могут обманывать нас своей кажимостью и непостоянством? В каком смысле мы можем говорить об их самоочевидности и аутентичности? Каковы «рамки» их самоданности? Несомненно, здесь нужен радикальный шаг, который Гуссерль видит в критической редукции. Её первый этап − приостановить или замедлить всякую веру в независимое существование объектов сознания, которая присуща нашей «наивной» или «естественной» установке. Мы не отрицаем их бытие, не сводим к иллюзии, но обращаем всё внимание исключительно на их сущность как феноменов и на сами акты интуирования. Второй этап последовательно и до конца проведённой феноменологической редукции выводит нас к области, не затронутой тотальным заключением в скобки, к самому мыслящему сознанию и его компонентам. Эту область Гуссерль называет регионом абсолютного, аподиктического или чистого сознания, а именно трансцендентального ego.
Редукция на этом закончена, но феноменологический анализ только начинается. Ибо видимая пустота и минимальность найденного понятия на самом деле содержат всё многообразие и бесконечность редуцированного мира. Многообразие раскрывается не в качестве независимо существующих внешних объектов, о которых трудно сказать что-либо определённое, но в виде интенциональных феноменов, наделенных, как показывал Гуссерль, целым спектром самоочевидных характеристик. Здесь и особая структура феномена, обладающего с одной стороны, «идентичным интенциональным ядром», а с другой − открытыми горизонтами конституирования, не позволяющими ему быть обособленным объектом; здесь и неустранимая «временность» феномена, указывающая на его включённость в непрерывный поток сознания в качестве воспоминания (ретенции), ожидания (протенции), либо же текущего впечатления. Эти различающие способы представления коррелируют с чистым трансцендентальным cogito, составляя собственное проблемное поле «внутреннего сознания времени», тему выделения условий возможности реконструкции оснований и пределов интерсубъективности, гипотезу аналогизированного переноса как основы конституирования феномена alter ego и другие специфические разделы чистой феноменологии.
3. В фазу поздней философии Гуссерль вступил, растеряв многих способных учеников, которые не приняли его трансцендентальный идеализм, но не утратив ни грамма прежней работоспособности и пафоса первооткрывателя. Сам он иронически называл себя «истинным начинателем», которому, «если будет дарован возраст Мафусаила», может и удастся «стать философом». Так, он нашёл в себе силы ответить на многочисленные обвинения в солипсизме, обосновав в «Картезианских размышлениях» своё видение интерсубъективного мира, который конституируется трансцендентальным ego и составляет уникальное сообщество монад, т. е. конкретных ego со своим прошлым, будущим, чистыми возможностями и личностными характеристиками. Это сообщество является первичным по отношению к миру «объективных наук», создавая его смыслонаполнение. Вместо метафизического постулирования мыслящей субстанции и бесконечного Бога Гуссерль указал на присущую самому сознанию интуицию Другого, связав разнородные горизонты отдельных сознаний в единый и бесконечный горизонт мира и пойдя тем самым дальше Декарта.
Идея базового жизненного мира (Lebenswelt), представленная в «Кризисе…», составляет следующий этап разработки феноменологии. Это стало возможным в результате последовательной редукции всех «естественных» наук и осознания особой важности именно «пограничных полей» каждой конкретной монады, а не только её трансцендентального ядра, как Гуссерль полагал ранее. Данный мир, структурированный вокруг центра живущей самости и скоординированный такими понятиями как «родина», «чужбина», «моё», «должное», представлялся явно субъективным и относительным. В то же время Гуссерль видел истоки объективного кризиса европейских наук, подменивших со времён Галилея свой подлинный и единственный предмет идеализированными и математизированными абстракциями, именно в забвении основополагающей почвы жизненного мира.
Значение
Трудно даже предположить, в каких областях современной философии, и шире методологии гуманитарных наук не нашла отклика и продолжения хотя бы одна из гуссерлевых мыслей и интуиций. А между тем ещё не издано многое из его, особенно позднего, наследия. Поэтому не случайно уместной здесь будет цитата, в которой Гуссерль вспоминает о своем учителе Брентано — как пророческая самооценка и как предвидение дальнейшего хода феноменологического движения:
Здесь невозможно решить, как долго его методы и теории сохранят свое место. Конечно, его темы получили успех у других в форме, отличной от его собственной. Но они вновь доказали свою исконную продуктивную силу и жизнеспособность. Конечно, это происходило не к его удовлетворению, так как сам он … был уверен в своей философии. Его внутренняя уверенность в том, что он находится на верном пути и является основателем единственной научной философии, была непоколебимой. Придать завершенную форму этой философии в рамках систематической фундаментальной доктрины, которую он считал надежной — именно это он ощущал как свое внутреннее призвание и призвание свыше. Я назвал бы его абсолютно лишенное сомнений убеждение в своей миссии основным фактом его жизни. Без этого невозможно понять его личность и, следовательно, невозможно вынести справедливое суждение о самом человеке.

Википедия